Ответ Корбана

Ваша честь, благодарю Вас за терпение и за профессиональное ведение процесса! Хочу рассказать вам несколько интересных историй, если вы не против – вам тоже будет интересно, почему всё это происходит.

До 2014 года я был бизнесменом. Достаточно известным, с достаточно неоднозначной репутацией. Я занимался слияниями и поглощениями. Об этом много писали в прессе.

В 2014 году, когда произошёл Майдан в Киеве мы тоже его поддержали. Тогда страна начала разваливаться на части – так сложилась ситуация. И тогда Игорь Валериевич Коломойский позвонил Турчинову, который исполнял обязанности президента, и сказал: «Мы готовы взять на себя ответственность и удержать Восток Украины от катастрофы, которая надвигалась со стороны Российской Федерации». Когда Коломойского назначили губернатором, мы взяли на себя ответственность также за Запорожскую область – там не было губернатора больше года. И чуть позже назначили губернатором Одесской области Игоря Палицу - по протекции Игоря Коломойского

Мало того, что мы сами взяли на себя такую ответственность, так мы и предложили другим богатым людям, которые есть в нашей стране (Ахметову, Ярославскому, Новинскому, Пинчуку) тоже взять на себя ответственность за области Юго-Востока. В частности, это касалось Донецкой и Луганской областей, Харьковской области. Но они отказались – побоялись взять на себя ответственность в такое время. Я понимаю, что в Киеве было немного не до этого, поскольку тут ещё тлел Майдан и люди не совсем понимали: что происходит на Юго-Востоке Украины.

4 марта нас назначили, мы вошли в администрацию (ключи от администрации нам передали местные активисты, которые охраняли областную администрацию пока там было безвластие). Уже 10 марта поехал поток российских «туристов» - «туристов» «русской весны». Активно хлынул поток в Донецкую, Луганскую, Харьковскую, Одесскую, Днепропетровскую и Запорожскую области. И тогда мы впервые оказались в ситуации, когда у нас не было милиции потому что их коллеги (кивает на прокуроров) одели «колорадские ленточки». И вообще не вышли защищать администрацию и другие административные здания. Прокуратуры практически не было. Армии тоже не было. Вот в тот момент мы смогли мобилизовать охранные структуры, которые были в тех городах, смогли мобилизовать активистов, которые вышли и фактически предотвратили падение Юго-Востока и его отход в сторону Российской Федерации.

Я говорю это не для того, чтобы перед вами похвастаться или получить какую-то благодарность от вас – мы это делали не за благодарность. И мы это не продавали.

Штурмов в Днепропетровске за март было 3 или 4. Возглавлял их Олег Царёв – если помните такого – народный депутат. В результате мы купили им всем билеты в Российскую Федерацию, посадили на поезд и таким образом сохранили Юго-Восток Украины. Это было сделано и в Одессе – там были тоже трагичные события, это было сделано в Запорожье, но это не было сделано в Луганске и Донецке, потому что губернатора Тарута не смог справиться и решить этот вопрос так, как его решили мы.

После того, как в Луганске и Донецке начался массовый захват административных зданий мы поняли, что граница от Днепропетровской области составляет всего сто с лишним километров. Там начали захватывать оружейные склады, вооружаться, у них уже было стрелковое оружие. Фактически мы уже понимали, что они подошли близко, вплотную к границе Днепропетровской области со стороны востока, они подошли к границе Одесской области со стороны Приднестровья, а у нас не было ничего. И вот тогда в действительности впервые в Украине мы сформировали первые батальоны добровольцев – я лично звонил министру МВД Авакову, он мне лично выдал приказ на такой батальон, который назывался «Днепр-1». Таких батальонов мы сформировали очень много – они все в системе МВД, это не частная армия, как это рассказывают. Такие же батальоны территориальной обороны мы сформировали под систему Вооружённых сил Украины – и тоже достаточно. Но у этих батальонов не было одежды, обуви, бронежилетов – их тогда вообще в стране не было на самом деле. Это сейчас мы видим хорошо обмундированных ребят, а тогда этого ничего не было. У них не было касок – на складах у военных были каски 43-го года! Это были такие кастрюльки. И тогда действительно при содействии нашей администрации мы собрали волонтёров и создали частный «Фонд обороны Украины» - частный, не государственный, и никакие бабушки туда не платили никаких денег, поскольку у нас даже не было трёхзначного номера (для этого нужно было специальное постановление Кабинета министров).

Мы создали частный фонд, который сформировали для волонтёров, куда Коломойский влил своих средств. Думаю, до миллиарда гривен. Туда я лично влил порядка двухсот миллионов гривен личных средств. Я небедный человек, я занимался бизнесом. И за эти деньги покупались каски, бронежилеты, покупалась обувь, покупалась форма. Начали производиться сухпайки для солдат. Ведь и сухпайков тогда не было. За эти деньги приобретался транспорт – различный, какой только можно. За эти деньги, когда к нам обратилось Южное командование во главе с командующим – он, командующий, пришёл к нам в администрацию и сказал: «У меня нет ни аккумуляторов, колёс, шин, у меня нет ничего». К нам в аэропорт перебазировали авиаполк, а керосина не было. Самолёты не летали. И тогда Коломойский за свои деньги заправил эти самолёты, эти танки. И никто до сих пор не выставил никому счёт.

В апреле месяце практически Донбасс уже загорелся – шли бои, он был оккупирован и тогда мы смогли через министерство обороны, официально получить наряды на оружие для солдат, для тех батальонов, которые мы сформировали (для МВД и терробороны). Это было стрелковое оружие и гранатомёты. У них не было больше ничего – ни бронемашин, ни пулемётов – ничего! Тем не менее уже тогда мы понимали, что батальон «Донбасс» который формировался также в Днепропетровской области, как и батальон «Луганск», также как и другие батальоны («Шахтёрск» и другие) – они все были прикомандированы к Днепропетровскому УВД, формировались у нас за счёт вот таких фондов, а дальше мы их отдавали по месту дислокации, уже обмундированных. И вот тогда, фактически, они вышли на границы Днепропетровской области – и батальон «Донбасс» ввязался в первый бой на границе Днепропетровской области – Искра, Карловка – это были неудачные бои, они потеряли людей. Мы понимали, что если мы не окажем сопротивления, то упадёт город.

Я хочу, чтобы вы понимали что такое Днепропетровская область. Донбасс – это всего лишь уголь и металлургические мощности. Да, уголь – это важно для страны, но Днепропетровская область – это марганцевые руды, это железные руды, это «Южмаш» и т.д. То есть если бы Днепропетровская область упала, то сегодня мы бы с вами все, в том числе и эти прокуроры [смотрит на них в упор] жили сегодня в другой стране – в ДРУГОЙ!

Которая была бы поделена по Днепру. Не было бы сегодня в Украине ни Днепропетровской области, ни Херсонской, ни Николаевской, ни Одесской и ни Запорожской. Потому что в Запорожье год не было губернатора. Фактически мы осуществляли патронат над Запорожьем и с другой стороны – над Одессой. Мы замкнули их, провели операцию «плоскогубцы». После этого в мае мы обратились к Турчинову, который тогда исполнял обязанности президента, о том, что враг стоит уже практически на пороге Днепропетровской области. Турчинов сказал: ну если вы что-то можете – делайте. Потому сидя в Киеве они занимались массой других дел. И тогда мы провели полицейскую операцию – в ней погибли 2 или 3 человека, не тысячи! Мы освободили город Красноармейск, Димитров, Доброполье, Александровку, Великоновосёлковский район и освободили Мариуполь совместно с батальоном «Азов». Вот тогда в Мариуполе погибли 2 или 3 человека, семьям который Игорь Коломойский купил квартиры сразу же.

В мае мы фактически без потерь взяли часть Донецкой области, включая Мариуполь, и выстроили оборонительные сооружения совместно с Южным командованием. Эти оборонительные сооружения заняли армейские подразделения и подразделения территориальной обороны, которые были сформированы в Днепропетровской области.
Это история, Ваша честь, которую нельзя забыть, так как она пропущена через внутренность. Я говорю это вам, поскольку здесь много людей, многие прошли разные стадии этой истории. Я её прошёл - от начала и до конца. Во всяком случае до того конца, пока мы были в администрации и пока я не оказался здесь.

Тогда, в мае, баллотировался в президенты Пётр Алексеевич Порошенко. Я как сейчас помню – он набрал меня на мобильный телефон, сам, и сказал: «Геннадий, Вы – герой». У меня даже сохранился его номер. Я ответил «спасибо», но сильно это как-то не воспринимал – ну позвонил и позвонил. В конце мая были выборы президента. Тогда, в мае месяце все верили, что если мы выберем в один тур президента, то весь этот кошмар закончится, что он уладит ситуацию в Донбассе, потому что Крым к тому моменту был окончательно потерян. Он приехал в Днепропетровск с предвыборным туром. Мы встретились – я и Игорь Коломойский. Он приехал познакомиться, проконсультироваться. Потому что он был вообще не в себе что происходило, если честно. Мы ему тогда сказали: «Пётр Алексеевич, нужно аккуратно, потому что можно положить много людей и кто-то должен будет смотреть их матерям в глаза, их жёнам или деткам. Мы сказали тогда: «если вы начнёте полномасштабную операцию, то погибнут тысячи людей, поскольку не закрыта граница с востока и оттуда зайдёт симметричная сила – ровно столько, сколько мы заведём танков на Донбасс – столько же зайдёт с Российской Федерации танков, ракет и всего остального. Поэтому действовать нужно аккуратно, спокойно, как мы действовали в четырёх районах, в Мариуполе, где обошлось практически без жертв».

Он послушал, сделал свои выводы, избрался в президенты. После этого было много церемоний и балы, но тем не менее война разгоралась всё больше и больше. И тогда было принято решение начать полномасштабную операцию. Господин Гелетей был назначен министром обороны, который уверенно пошел водружать флаги над городами Донбасса. В этот момент даже у той армии, которой командовал Гелетей, тоже ничего не было: связи, касок, бронежилетов, формы нормальной, они были в кроссовках – это были чернопиджачники. Если кто знает – это те, кто шли во второй мировой войне первыми в бой против фашистов. Поэтому они приезжали к нам и просили о помощи. У меня в приёмной стояла очередь – вереница из военных, в том числе из военных прокуроров, которым тоже нужна была помощь (у них не было транспорта, бензина – вообще ничего). У них не было тепловизоров, а мы уже научились тогда снабжать фронт всем необходимым. Заметьте – в это время мы руководили некоторыми областями и поддерживали там нормальную жизнь, медицину, социальную сферу, образование и т.д. И патриотизм! Во всех этих областях реяли украинские флаги – в Днепропетровске вообще была волна: люди вывесили на балконах флаги – в русскоязычном городе! То же самое в Одессе, Запорожье и т.д.

Война развивалась и в конце мая Савченко попала в плен под Луганском. Как раз был момент когда Порошенко избирался президентом. Я скажу честно – я периодически вёл переговоры с террористами такими как Безлер, Захарченко, такими как «Ташкент» по обмену пленными, потому что периодически люди попадали в плен и их нужно было забирать оттуда. Помогало нам в этом СБУ. СБУ! Мы совместно с ними вели операции по обмену пленными. То есть пленные, которые попадали к нашим войскам мы сдавали в СБУ, а потом обменивали на наших ребят, которые были там. Я связался с Безлером. Он сказал – не вопрос, можем поменять. Коломойский звонил Наливайченко, я ездил, ну в общем мы почти договорились, но обменять Надежду Савченко на какую-то то там Наталию Иванову в Донецкой области. Тогда Петр Алексеевич стал президентом страны. Он тогда не совсем еще понимал, как это все происходит. И все было договорено (по делу Савченко), и в какой-то момент сказали – нет, надо чтобы президент дал добро. Я тогда взял за руку сестру Надежды Савченко - Веру и повел в Администрацию президента. Можете спросить – она подтвердит. Президент ее не принял, но принял Борис Ложкин. Мы договорились. Я рассказал, по какой процедуре мы совершали обмен, когда был Турчинов. Они это послушали. И сказали – в принципе да, они согласны, но есть нюансы. В результате этот обмен не состоялся. Потому что Порошенко не дал добро на этот обмен. И тогда я сказал: «Уважаемый Борис Евгеньевич Ложкин, Вам придется менять эту женщину через все международные организации какие только есть в мире. Если вы не согласитесь эту будет большая жертва, ее передадут в Россию, и в результате из этого сделают большую проблему»

 Но меня не услышали. Тогда впервые. Ну, бывает. А дальше….. [смотрит на адвоката Богдана]. Нет, нельзя рассказывать? [улыбается].

Потом у меня были личные беседы с президентом Порошенко. Он со мной советовался. То, что мы прошли три-четыре месяца назад он только познавал, поэтому в какой-то момент, Ваша честь, наши взгляды на жизнь разошлись. И в марте 2015-го года мы ушли в отставку из Днепропетровской обладминистрации. Тогда меня пригласил господин Аваков и сказал: «Тут такая ситуация – тебе надо уехать». А чего? «Ты понимаешь, ты – герой, все хорошо, но там столько у вас происходило в этой днепропетровской области, что один господь Бог разберется. Поэтому тебе лучше уехать, потому что президент сказал, чтоб ты уехал».

Я ему ответил, что это невозможно: у меня здесь, извините, двое больных родителей, которых я не увез во время войны. Лежачих. Лежачих! [указывает в сторону прокуроров]. Там, где вы топали сапогами. И у меня здесь четверо детей. Трое несовершеннолетних, одному из которых еще нет и года. Я здесь вырос. Я не бросил эту страну в тот момент, когда ей было тяжело. Это знаете, как с женщиной. Когда ей угрожает опасность, именно тот человек, который искренне подставит плечо, является надеждой для нее. Мы подставили родине плечо. Не за деньги.

Я не говорю, сколько нам это стоило и что мы хотим назад получить какую-то благодарность. Но мы подставили плечо в тот момент, когда многие сидели на диване и смотрели, что происходит по телевизору. И не жалели ни о чем, потому что делали это совершенно искренне, совершенно честно. Ни наживали на этом ни копейки, а только теряли. И это был наш осознанный выбор. Но наши политические взгляды с Порошенко окончательно разошлись.

И тогда в июне месяце была зарегистрирована партия Украинского объединения Патриотов – УКРОП. Я являюсь лидером этой партии. Я являюсь главой политсовета этой партии. Меня знают все фронтовики, со мной здороваются простые люди, потому что в мою администрацию были открыты двери. Мы вошли в 18 областей по всей стране. 150 городов проголосовало за нашу партию, где мы прошли 5-ти процентный порог.

Еще до этого я выступал и говорил, что знаю о том, что в прокуратуре есть группа некоего Божило. Можно я спрошу [показывает на прокурора], знает ли он, кто это? Нет, ну ладно. Я уже слышал все эти фамилии, которые упомянуты в этих делах, – Величко, Рудык, там правда не было Фонда обороны, потому что это абсурд. Я публично сказал, что имею информацию о том, что против меня готовят уголовные дела. Я сказал, что никуда не уеду, потому что тут живут мои дети. Тут похоронены мои бабушки и дедушки – религиозные евреи, которые живут тут вместе с украинцами тысячу лет! Тысячу лет вместе! Тут живут мои больные родители, которых я не могу никуда увезти. Потому что у моей мамы болезнь Паркинсона, она не ходит. Она ходит в пеленках, извините за выражение, где вы переворачивали у нее в доме. И поэтому я сказал – не уеду. Будет что будет. Буду делать свое дело и то решение, которое я принял.

И сегодня власть оставила этих людей на службе для того, чтобы, Ваша честь, иметь возможность держать на крючке таких как я, таких как Вы – извините, но это правда. Даже обычных людей, продержать 120 часов без единого документа, цинично улыбаться и говорить то, что они говорили. И все это в нашей стране – после Майдана, после тысяч погибших на Донбассе.

Вся эта речь была сказана к тому, что дело мое сфабриковано, есть полная потасовка фактов, которые указаны в этом деле. Задержали меня незаконно. Я ни разу не покидал Украину и последние два года я вылетал из страны – можете проверить - три или четыре раза на короткий срок. Причем дети и родители оставались здесь. Недавно мне попалась в руки газета «Вести». Там было написано, что батальон Шайтан-Абат в количестве 500 человек провели спецоперацию, схватили известного преступника Корбана.

Ваша честь, я поддерживаю ходатайство своих адвокатов, и прошу отпустить меня в связи с незаконным моим содержанием.