О том, как уничтожаются святые места

 Я все-таки решила сообщить вам эту пренеприятнейшую новость. Костел в Смоленске не может быть чужим ни для полонофилов, ни для поляков, и вообще – ни для одного человека, для которого слово Катынь – не пустой звук.

Приход, который так и не увидел этого костела возрожденным и по праву своим (хотя боролся за него 27 лет), с самого начала был и по сей день остается духовной опорой всех, кто так или иначе связан с Катынью. Они молились над раскрытыми могилами во время эксгумаций и они же теперь регулярно служат мессы на польском военном кладбище. Их молитвы спасали от нервного срыва тех, кто «правду тащил из-под земли», и на них же могут рассчитывать поляки, приезжающие к             могилам земляков и родственников.

Если мы все промолчим сегодня, оставим их одних, то скоро не будет не только костела, но и самого прихода. Я никого ни к чему не призываю. Просто напоминаю: они были верными и в 1994-м, и в 1995-м, и «когда стал Путин», и в страшном 2010-м.

http://keytown.me/culture/prikazano-unichtozhit-smolenskiy-kostyol-budet-peredelan_31255

Agneszka Agnieszka Romaszewska, Zbigniew Nosowski, bardzo Państwo proszę o zwrócenie uwagi.

Poniżej podaję po polsku i po rosyjsku fragment książki Stanisława Mikke „śpij, mężny”, w którym mowa wlaśnie o nich.

Następnego dnia udajemy się do katolickiego kościoła w Smoleńsku. Właściwa,duża,neogotycka świątynia jest zamknięta, mieści się w niej miejscowe archiwum i jakieś przedsiębiorstwo. Wkrótce może tu być ruina. ściany porastają zielskiem, a wyżej – sporymi brzózkami, których korzenie rozsadzają mury. Nabożeństwa zatem odprawiane są w baraku, stojącym w pobliżu. Franciszkanin, ojciec Ptolomeusz Jacek Kuczmik, proboszcz parafii Niepokalanego Poczęcia NMP, mieszka w cmentarnej kaplicy nad trumnami rodziny Komorowskich. Groby, wśród nich rodziny Giedroyciów, na nieogrodzonym, skrajnie zaniedbanym cmentarzu są w złym stanie. Gdy ojciec Ptolomeusz postanowił je przy pomocy kilku parafian uporządkować, został wezwany do Komisji ds. Administracyjnych (tamtejsze Kolegium ds. Wykroczeń), gdzie postawiono mu zarzut niszczenia zabytkowego cmentarza. To się działo bardzo niedawno, gdy Związek Sowiecki formalnie przestał istnieć. Starania o odzyskanie kościoła dotychczas są bezskuteczne. Ale proboszcz nie traci nadziei, nie ustaje w wysiłkach, mimo że spotyka się z różnymi szykanami. Opowiadał nam, jak to podczas mszy odprawianej na zewnątrz kościoła-baraku przez przybyłego do smoleńskiej parafii biskupa w warsztacie stolarskim tuż obok hałasowała elektryczna piła, żadne prośba o jej wyłączenie nie pomogły. Nie dość tego. W pewnej chwili pracownicy stolarni zaczęli przenosić trumnę, wchodząc bezceremonialnie w tłum modlących się w pobliżu polowego ołtarza. „Złośliwość czy chamstwo?” – pytamy. „Brak wyczucia” – odpowiada franciszkanin, człowiek twardy, ale o łagodnym sercu. Wyrozumiały wobec ludzi, pośrud których zdecydował się żyć. To postać niezwykła. Trzydziestokilkuletni, inteligentny, o przyjemnej aparcji. W skutek fatalnych warunków, w jakich żył, zachorował ciężko na płuca, o czym wcześniej wspominałem. Po półrocznej kuracji w Polsce wrócił „na swoje miejce” i mieszkał nadal na cmentarzu przez kilka lat. Mówi, że mógł wybrać inną misję, w innej stronie świata. Proponowano mu to z uwagi na znajomość języków obcych. Ale uważa, że właśnie tu być powinien. W tym miejscu i z tymi ludżmi.

Msze świętą odprawia częściowo po rosyjsku, częściowo po polsku. Ewangelię czyta w dwuch językach. Kazanie, ciepłe, mądre, mówi po rosyjsku. Na małych elektrycznych organach gra młoda dziewczyna, śpiewa bardzo czystym, dobrze ustawionym głosem. Kilkudziesięciu wiernych, niektórzy z nich Rosjanie, katolicy, modlą się z niegdysiejszą żarliwością, ze wzruszającym oddaniem tępionej tu wierze. Gdy obserwuje się tych ludzi, łatwiej zrozumieć wybór ojca Kuczmika.

***

На следующий день мы все идем на мессу в смоленский католический храм. Впрочем, сам большой неоготический храм по-прежнему занят городским архивом и каким-то предприятием – хозяевами не слишком рачительными, поскольку снаружи стены храма поросли травой, а наверху видны даже несколько вполне крепких березок. Еще немного – и здесь будут руины. Мессы служат в небольшом бараке, стоящем рядом. Одним словом, с прошлого года здесь практически ничего не изменилось, во всяком случае – к лучшему. Настоятель местного прихода Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, отец Птоломеуш Яцек Кучмик, по-прежнему живет в надгробной часовне над семейным склепом Коморовских. Кладбище, на котором в числе прочих похоронены и члены семьи Гедройцев, в ужасающем состоянии. Когда отец Птоломеуш с помощью нескольких прихожан попытался хоть как-то привести его в божеский вид, городская администрация предъявила ему обвинение в попытке уничтожить памятник культуры, коим это кладбище, как выяснилось, является.

Еще одна история, которая может показаться невероятной, если учесть, что она происходила совсем недавно, когда Советский Союз безвозвратно, казалось бы, стал прошлым. Однажды в Смоленск приехал епископ. На мессу, которую он служил, собралось столько верующих, что маленький барак, заменяющий часовню, не мог их вместить. Богослужение решено было провести рядом, под открытым небом. Как только началась месса, в столярной мастерской, расположенной рядом, громко завизжала электропила. Все просьбы выключить ее на время службы остались безрезультатными. Мало того. Рабочие начали что-то вносить и выносить, бесцеремонно шагая между толпой молящихся людей и полевым алтарем. «Что это? – спрашиваем мы, - сознательная враждебность, или бессознательное хамство?». – «Бесчувственность», - отвечает отец Птоломеуш.

Этого тридцатилетнего францисканина можно, не боясь преувеличений, назвать выдающейся личностью. Его сила духа и твердость воли сравнимы только с мягкостью его сердца и не знающей границ толерантностью по отношению к людям, среди которых он решил жить. Отец Птоломеуш говорит, что имел возможность выбрать место служения; мог жить и работать в какой-нибудь другой стране. Но он считал и считает, что должен быть именно здесь, в этом месте и с этими людьми.

Мессу отец Птолемеуш служит частично по-русски, частично по-польски. Евангелие читает на двух языках, проповедь – теплую, мудрую – на русском. Молодая девушка поет чистым, хорошо поставленным голосом, аккомпанируя себе на маленьком электрическом органчике. Около сотни верующих молятся с трогательной несовременностью, с глубокой преданностью вере, которую здесь пытались уничтожить. Глядя на этих людей, начинаешь понимать выбор отца Кучмика.

(Станислав Микке "Спи, храбрый в Катыни, Харькове и Медном")

Светлана Филонова, инициатор Клуба полонофилов.

Фотография из всемирной сети.